Юрий Башмет: «Моя партия – это музыка»

Сам он считает, что такие определения дают люди, которые ходят на концерты, покупают пластинки и заполняют залы. Музыкант со своим симфоническим оркестром «Новая Россия» выступил в Ульяновске в рамках 54 фестиваля «Мир, эпоха, имена…». В Ленинском мемориале прозвучали симфонии Петра Чайковского и Гектора Берлиоза.

– Если порассуждать, поразмыслить, как вы считаете, что сложнее – сделать то, что вы сделали, выведя альт на большую сцену как солирующий инструмент, или стать первым среди скрипачей?

– Думаю, что скрипачам сложнее, поскольку рынок очень большой. А мне было сложно, когда рынка вообще не было, его нужно было открывать. И не напрасно. Появились такие изумительные произведения, как концерт Софии Губайдуллиной, произведения Альфреда Шнитке, Гии Канчели, Андрея Эшпая, Александра Чайковского, Эдисона Денисова, Джона Тавинера. Только этого хватило, чтобы знать, что не напрасно этот путь пройден.

Симфония «Гарольд в Италии» Берлиоза впервые звучала на ульяновской сцене и стала уникальной – художественный руководитель оркестра Юрий Башмет одновременно и дирижировал, и солировал на альте.

– Почему именно эта программа? Чем будете удивлять ульяновского слушателя?

– Удивлять будут авторы, это не отговорка. Интерпретации связаны с максимальной чисткой оригинальной партитуры от любых, даже гениальных исполнительских традиций. То есть открываешь партитуру, как будто бы только что Шнитке написал, читаешь её впервые, видишь с прекрасным зрением, умом и душой. А когда на слуху замечательные находки великих исполнителей, то этот автопилот, и у исполнителей, и у слушателей, превращает произведение в музейное, в плохом смысле.

Один из примеров – «Реквием» Моцарта, часть «Лакримоза». В конце – апофеоз мажора, потому что когда-то какой-то музыкант, дирижер нашел такой способ продемонстрировать оптимизм, с крещендо и форте, и потом диминуэндо. Когда я первый раз дирижировал «Реквием», обнаружил, что там просто пиано. Попробовал на репетиции исполнить – не получается, потому что в крови у нас то, что мы слышали много раз. И я бегал к каждой девочке и мальчику в хоре и умолял на коленях: ну сделай то, что здесь написано. Потом всем нарисовал крещендо и форте и зачеркнул красным карандашом и сказал: если вы на концерте сделаете крещендо, больше ничего вместе делать не будем. И они никто не сделали крещендо. Все профессионалы, кто слушал, сказали – очень оригинально, совсем другое впечатление.

– Как воспринимает народ оригинальное прочтение?

– Замечательно. Он же не сравнивает партитуры. Но это хочешь, не хочешь, а это ближе к автору. «Гарольд в Италии» – это симфония, где альт мало участвует как сольный инструмент, это не концерт. Уникальность его в том, что никто в мире не дирижирует и не играет это произведение. А я в одном лице и дирижирую, и играю. Потому что это возможно в нашей стране, когда люди понимают, что нужно, они работают, сколько надо.

«Я мучился с альтом Страдивари»

– Это произведение заказал Николо Паганини у Берлиоза, когда он увлекся альтом. У него был альт Страдивари. Но когда он увидел первую часть, он объявил, что не будет исполнять – это недостаточно виртуозно. Благодаря этому заказу существует замечательная вещь.

Альт Страдивари – плохой. У меня была мечта собрать все инструменты, на которых играл Паганини и в один вечер чтобы они прозвучали. Это скрипка, гитара, мандолин и альт. Я мучился с этим альтом – одна нота гениальная, остальные не очень хорошего звучания. Я ходил, и мои коллеги за кулисами слышали, как я говорил: «Бедный Никола, бедный Никола Паганини, как он мучился!». Гитару привезли из музея в Париже, убитая, не звучит, но очень красивая. Альт – Япония. Скрипку привезли из Генуи. Вечером японец, который привез альт, сказал: «Бедный Юрий!». Потому что он вынужден уже 19 лет играть на этом альте в квартете в Токио. Так что я был бедным в течение часа, а он 19 лет.

– Для вас, для вашего инструмента было написано около 50 произведений. Как часто вы их включаете в свои выступления?

– Их уже гораздо больше 50, некоторые в очереди лежат. Иногда это очень трудно и нет времени выучить. А что я могу сыграть – это все три произведения Шнитке, и самое серьезное – это концерт, где мое имя в нотах. Ноты буквами называются. B – это си бемоль, А – это ля. У меня получается без окончания, «Башме». На Т Альфред уже не нашёл. Это концерты Софии Губайдуллиной, Александра Чайковского, Гии Канчели, Андрея Эшпая, Эдисона Денисова, Андрея Головина, Джона Тавенера».

– Когда мы играли «Гарольда», произошёл такой случай. Это было в Риме, летом, температура 35-36 градусов. Я был в черных джинсах и черной рубашке с короткими рукавами, но с большими дырками. Черные носки и черные мокасины. Потому что если чемодан пропадает, во всяком случае – ты в черном. И мы с Валерием Гергиевым жили в одном большом доме. К нему пришла пресса, снимали фильм, у меня друзья и тоже пресса. И в общем мы в последний момент мы выбежали на концерт. И вот мы оказываемся в базилике Санта-Чечилия, оттуда радиотрансляция по Италии. Без десяти девять, подходит директор зала: десять минут. Я говорю: да-да, всё в порядке, разыгрываюсь. Но я ему не сказал, что забыли в этой суматохе мой фрак, и мой друг помчался за ним. Директор заходит без трех минут, а я все играю, в джинсах. В общем, он нас буквально выталкивает на сцену. Влетает мой друг, я на всё это сверху надеваю фрак. Валера схватил мой ремень и выдернул из штанов – хоть пряжки нет. Вышли, там оркестр играет тутти, я стою. А брюки медленно опускаются… Беру левой рукой альт и смычок, и держу брюки. Ужасная ситуация. Но надо играть, и я чувствую, что они с меня начинают сползать – стрейч. В общем, я весь «Гарольд в Италии» провел в такой позе (наклоняется). Но это было одно из лучших наших выступлений с Валерой, как мы оба поняла, что нерв был невероятный. Группа альтистов сходила с ума со смеху. Слава богу, брюки не упали. В прессе потом очень хвалили, написали, что это произведение было исполнено в каком-то полистилическом стиле. И Чайльд Гарольд путешествовал по горам, поэтому был в джинсах.

А в самом произведении очень много мистики. Гарольд, по Байрону, растворяется в обществе, он пресытился светской жизнью и решил посмотреть мир, ему 19 лет. В это время было много войн после французской революции, объединение Германии, Пруссии, было много крови, жертв. Время непростое, как у нас сейчас в мире. И он в конце приходит к тому, что мир спасает творчество и культура. А уже Берлиоз добавил – а конкретно музыка.

– Ульяновский фестиваль проходит в 54 раз, и вы сами являетесь организатором многих фестивалей. Насколько это важно?

– В юности я был гитаристом, это было время «Битлз». И вот «Битлз» перестали быть модными в нашем возрасте. Потом появился Джими Хендрикс, но я не был готов к его стилю, потом американский джаз-рок. Я понял, что надо пойти в эту сторону. Но у нас не было хороших инструментов и традиций. И вот тогда меня спас Владимир Ильич Ленин. Только не спрашивайте меня, как было в окопах в 1917 году (смеется). Я с ним, конечно, не был знаком, и не состоял ни в какой партии. И сейчас не состою. Моя партия – это музыка. Так вот в Киеве объявлен был конкурс молодежи, посвященный столетию Ленина. Я там оказался победителем. Но альтист не мог быть победителем скрипичного конкурса, иначе это был бы анекдот. Нам пятерым вручили подарки и написали по-украински: «Переможцю конкурса». Теперь в Киеве нет конкурса, посвященного Ленину, а у нас есть фестиваль, 54 года, в этом городе. Потому что мы мудрые люди, и историю просто так не перечеркнуть, со всеми плюсами и минусами.

– Музыка спасет мир?

– Вот именно. Музыка спасет и культура. И поэтому фестиваль должен жить.

Наша справка:

Юрий Башмет родился в 1953 году в Ростове-на-Дону, детство провел во Львове. В 1971 году поступил в Московскую консерваторию. В качестве солиста выступает с лучшими симфоническими оркестрами мира. Основатель и председатель жюри первого и единственного в России Международного конкурса альтистов в Москве. Создатель камерного ансамбля «Солисты Москвы». Художественный руководитель и дирижёр государственного симфонического оркестра «Новая Россия». Лауреат премии «Грэмми» 2008 года.

Фото областного дома музыки