Одними из самых опасных болезней для человека в настоящее время являются всевозможные злокачественные опухоли. Ежегодно от рака в России умирают сотни тысяч человек. Лекарство от подобных заболеваний давно известно, и производят его в Ульяновской области. Но вот заказов крайне мало. 

Одним из самых распространённых методов лечения рака является лучевой, когда поражённый участок облучают специальным радиоактивным излучением. Опухоль при этом погибает. Для такого излучения нужны определённые атомные элементы, называемые изотопами. От обычных элементов его отличает большее массовое число. Например, у всем известного йода, стоящего в домашней аптечке (который в химии называется йод-126), есть радиоактивные «братья»-изотопы йод-125 и йод-131, применяемые для лечения сложных заболеваний.

В Ульяновской области радиоактивные медицинские препараты производят на НИИАРе в атомных реакторах и в специальных камерах. Поскольку это закрытое предприятие, то большинство способов производства изотопов охраняется как государственная и военная тайны вместе взятые. Но кое-что атомщики согласились рассказать специально для mosaica.ru.

Везде в здании НИИАРа расклеены значки радиоактивности. Вместе с белыми стенами обстановка немного напоминает картинку из компьютерной игры или фильма ужасов, и кажется, что за следующим углом тебя поджидает какой-нибудь монстр, выращенный в реакторе и вырвавшийся на свободу. Но подобные наклейки сами атомщики объясняют требованием безопасности: «Если есть хоть одна миллионная вероятность попадания радиации, то предупреждение должно быть. При этом многие работники НИИАРа доживают и до 80 лет, спокойно умирая своей смертью».

Монстров за углом мы так и не встретили, но нашли множество цветущих кактусов на подоконниках. Но их, в отличие от предупреждающих наклеек, сфотографировать не получилось. Кактусы стоят у окна, а на окне решётки, и как ни крути, они попадают в кадр. И вот решётки по требованию безопасности как раз снимать запрещено, за этим бдительно следит сотрудник охраны за спиной. Хотя по сути ничего необычного в решётках нет – такие же можно встретить на любом окне. Поэтому поверьте на слово – кактусов много и они красивые.

Но вернёмся к нашим изотопам. Некоторые из них производят в специальных горячих камерах. «Горячими» их называют не из-за того, что в них высокая температура, а потому, что внутри работают с радиоактивными веществами. В реактор, как мы ни просили руководство института, нас так и не пустили, а вот горячие камеры можно было осмотреть со всех сторон.

Каждая камера внутри примерно в два метра шириной. На высоте человеческого роста в ней есть большое окно и монитор. В окно специалист может воочию наблюдать весь процесс, а на мониторах следить за его параметрами. Для непосредственного приготовления элементов в камере есть два манипулятора, управляемые рычагами снаружи. Также с разных сторон в камеру можно подавать разные вещества, необходимые для производства: вода, жидкий азот, электричество и т.д. Разные камеры приспособлены для изготовления разных веществ. Стены камер больше метра шириной со свинцовой прослойкой. Они защищают операторское помещение от радиоактивного излучения внутри камеры. Окно камеры покрыто специальными присадками, улавливающими радиоактивное излучение. Присадки со временем желтеют, и окно теряет прозрачность. Это происходит из-за большого количества перерабатываемых внутри активных веществ.  Но с помощью других активных веществ окнам возвращают былую прозрачность.

Подобные горячие камеры используются, например, для производства молибдена-99. Но только в конечной стадии. Начинается производство молибдена-99 в реакторе. Сначала в реактор загружают мишени, содержащие уран-235. Эту мишень «бомбардируют» другими химическими элементами, в результате чего в первоначальной мишени появляется нужный нам молибден-99. Но его нужно ещё из мишени достать. Вот как раз для этого используют горячие камеры. Здесь заготовку растворяют щёлочным способом, и после остаётся в чистом виде молибден-99. В итоге из всей первоначальной мишени остаётся только 6% молибдена. Всё остальное – радиоактивные отходы, которые складируют в огромных шахтах на территории НИИАРа. Что с ними делать и как использовать, пока никто в мире не придумал. Поэтому так и лежат до лучших времён, закупоренные со всех сторон. Но здесь складируют только отходы от собственного производства. Также сюда привозят проданную когда-то и отслужившую свой срок продукцию. Отходы с других реакторов сюда не привозят.

Молибден-99 и получающийся из него после полураспада технеций-99м активно применяются для диагностики онкологических и сердечнососудистых заболеваний. Около 90% диагностических процедур в мире производится с использованием технеция-99m, короткоживущего изотопа, продукта радиоактивного распада молибдена-99. Несколько лет назад в НИИАРе была построена и введена в эксплуатацию специальная установка для производства молибдена-99. Это современное оборудование, система горячих камер, в которых под контролем компьютерной программы производится химическое выделение из облученных мишеней, последующая очистка, кондиционирование, фасовка препарата молибдена-99. Еженедельно заказчикам отправляется очередная партия продукта.

Кроме молибдена-99 для использования в медицинских целях в НИИАРе изготавливают препараты стронция-89, иода-131, иода-125, вольфрама-188, лютеция-177, рутения-106 и другие.

Но при этом многие производственные секреты здесь держат в строжайшей тайне. Всего на НИИАРе изготавливают около 60 различных изотопов.

Производство продолжается в течение всего года, кроме одного летнего месяца, когда реакторы «отдыхают». Все заказчики об этом знают. У них тоже есть график работы димитровградских реакторов, и они понимают, когда размещать заказ, и когда они получат свой продукт.

Чаще всего радиоактивные фармпрепараты перевозят на самолётах обычными пассажирскими рейсами по соседству с людьми. Но в другом отсеке. Стандартных маршрутов для полётов димитровградских изотопов сейчас два. Первый – сначала на автомобиле в Курумоч в Самарской области, оттуда в Прагу, а затем по всей Европе. Второй – из Ульяновска на самолёте в Москву, а оттуда по всему миру. Но раньше было проще.

- Для нас ситуация сильно ухудшилась в связи с тем, что в прошлом году из Курумоча ушла авиакомпания «Люфтганза». Раньше мы отправляли «Люфтганзой» во Франкфурт и оттуда уже по всему миру. Из этого города у компании были трансконтинентальные рейсы. Сейчас в Курумоче остались «Чешские авиалинии», но они не летают через океан. Мы вынуждены отправлять через аэропорты Москвы, что тоже нелегко, потому что не все московские аэропорты имеют лицензию на работу с опасными грузами. Например, аэропорт Домодедово оснащён по полной программе. Там есть наш транспортный агент, который работает с нашими грузами и бронирует нам рейсы. А в Шереметьево такого оснащения нет, поэтому оттуда отправлять рейсы сложнее. С точки зрения логистической схемы у нас не самое привилегированное положение, мы не очень хорошо устроены. Логистика – это наше узкое место, - рассказывает Калевич.

В редких случаях используют и аэропорт Ульяновск-Восточный. Но только тогда, когда удается самолёт полностью загрузить продукцией. Во всех остальных случаях используют обычные пассажирские рейсы.

Контейнер для перевозки радиоактивных веществ наземным транспортом похож на матрёшку общим весом в пять тонн. А внутри контейнера-матрёшки помещают небольшой пластиковый пузырёк с радиоактивным веществом. На пузырёк наклеивают значок радиоактивности и этикетку со всей информацией. Флакончик предварительно помещают в сосуд из нержавеющей стали. Если флакончик вдруг разгерметизируется, то второй сосуд не даст содержимому растечься. Грузят контейнеры с помощью подъёмных кранов. Для транспортировки по воздуху используют небольшую по сравнению с предыдущим контейнером бочку весом 200 килограмм. При этом 199,4 килограмма – защитная упаковка.

Доставлять продукцию нужно очень быстро, потому что период полураспада некоторых изотопов всего несколько дней. С этой задачей димитровградские атомщики успешно справляются, еженедельно доставляя грузы даже на другой конец планеты – в Бразилию и Аргентину. 

Чаще всего грузы транспортируются без охраны. Как поясняют специалисты, охрана нужна только в том случае, если перевозят топливо для атомных станций. Фармацевтические препараты в услугах автоматчиков не нуждаются. Тем не менее, транспортные грузовики должны быть специально оборудованы, и у автомобиля и водителя должны быть лицензии на перевозку опасных грузов.

На НИИАРе сетуют – российские заказчики составляют малую часть клиентов атомного института. В основном вся продукция уходит за рубеж. Об этом рассказала и Елена Калевич:

- Мы бы с большим подъёмом работали, если бы знали, что тем, что мы делаем, нас же и вылечат. Но чтобы этим лечиться, надо ехать куда-то, куда мы это поставили. Наши же потенциальные российские заказчики походят, посмотрят - и всё. 

Йодом-131 можем залить всю страну, но заказов мало. Йодную терапию в стране получают только полпроцента больных, которым она показана. Но йодных коек нет.

Несколько дней назад, к своему удивлению, узнали, что йод-125, который тоже делаем, может использоваться для лечения простаты. Присылайте заказы.

Фото автора