Людмила Фадеева: «Я любила старый Ульяновск за обилие зелени и деревянные тротуары»

Знакомьтесь, это Людмила Дмитриевна Фадеева (Петракова). Родилась в Ульяновске в 1936 году. Долгие годы проработала в Ульяновском институте по проектированию предприятий текстильной промышленности. Сейчас находится на заслуженном отдыхе.

- Людмила Дмитриевна, расскажите о своем детстве.

- Родилась я в Ульяновске, в Александровской больнице, сейчас она называется областной. Наш дом находился на улице Гончарова, где позже был построен «Детский мир», он был деревянным, двухэтажным, в нем проживало несколько семей: на первом этаже – трое, на втором – «господа», немцы. До сих пор помню двор, сад с кустами крыжовника, гамак... На свежем воздухе взрослые ставили самовар и пили чай. Соседи жили дружно, вместе пекли пироги на общей кухне, в русской печке.

Семья немцев, жившая наверху, владела колбасным магазином, в котором позже располагалась «Черемуха». Помню, у них был целый сундук с щипчиками для сервировки стола, а также полный буфет с посудой и горка с безделушками. Чтобы избежать преследования, их дочь Эльза вышла замуж за красного командира.

К дому вела аллея, было много сирени. За что я любила старый Ульяновск, так это за обилие зелени, цветов и деревянные тротуары. Помню, там, где сейчас грузовая «восьмерка», были яблоневые сады. Детство моей дочери Наташи, думаю, было более несчастным, «асфальтовым».

- Вы помните, как началась война?

- Мой отец был страстным рыбаком. В ночь на 22 июня они ушли с другом на Волгу. Вернувшись, папа лег на диван и включил радио. Сообщение о начале войны передали около 12. Мама, когда услышала об этом, уронила стакан. Дети в это время были в саду, сидели в тазах с водой, потому что было очень жарко. Помню, 4 июля папа ушел на фронт: уходя, он не оглянулся.

- Расскажите, как жилось во время войны.

- К нам приехали родственники из Крыма, где вовсю шли военные действия. Потом все вместе переселились к дедушке с бабушкой в Мелекесс. Мама стала преподавать историю КПСС, а я в 7 лет сама записалась в школу. Несмотря на войну, голод, наше детство было счастливым, т.к. мы жили одной большой дружной семьей.

Писали письма на фронт. Папа прислал мне матроску и юбочку. Впоследствии одно из его писем было высечено на памятнике мемориального комплекса «Солдатское поле: «Моя черноглазая Мила! Посылаю тебе василек. Представь себе: идет бой, вокруг рвутся вражеские снаряды, кругом воронки и здесь же растет цветок. И вдруг очередной взрыв - василек сорван. Я поднял его и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной, и, если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Вот так фашисты поступают в оккупированных населенных пунктах, где они убивают ребят. Мила! Папа Дима будет драться с фашистами до последнего вздоха, чтобы фашисты не поступили с тобой так же, как с этим цветком...» Рядом с треугольником солдатского письма запечатлена я в виде бронзовой скульптуры девочки с цветком в руках. Папа, замполит одного из полков 308-й стрелковой дивизии, пройдя битву при Сталинграде, погиб в лесах Брянщины в 1943 году. В его смерть я не верила до последнего, после окончания войны бегала на вокзал встречать эшелоны с солдатами.

- Как протекала ваша жизнь после войны?

- Помню, было голодно. До 1947 года хлеб давали по карточкам. Мама не могла найти работу педагогом, поэтому его давали только на ребенка – 300 граммов в неделю. Однажды я пошла в магазин и по пути домой съела весь кусок: тот хлеб показался мне шоколадом. Так моя мама осталась голодная, но она все равно не ругала меня.

В конце концов мы обосновались в Карсуне, где она второй раз вышла замуж. В 1950 году родился мой брат Саша; мне, 14-летней девчонке, приходилось колоть дрова, носить воду, топить печку, стирать пеленки. Когда брату было 5 месяцев, у мамы начался перитонит (разорвался аппендицит), ей сделали операцию при свечах. Отчима в это время не было дома, он работал вахтовым методом. В этой тяжелой ситуации нам помогли мои одноклассники: они напилили и накололи дров.

А один раз меня поймали в центре Мелекесса: оказывается, купленное мне мамой на рынке платье оказалось украденным из детдома…

- Расскажите о своих студенческих годах.

- Училась я в Ленинграде в Институте водного транспорта. Студенческая жизнь была очень насыщенной и интересной: после лекций ходили по музеям, театрам, концертам. Любили есть мороженое в кафе на Невском. В эти годы мы были наивными и вели себя по-простому: однажды я заявилась в ателье, где обслуживали жен генералов, со своим отрезом драпа. Так, на последние деньги я сшила отличное пальто. Позже, работая в Ульяновске, я его испачкала в мазуте. В то время в Москве и Ленинграде было всё: полные витрины магазинов и даже дома моды. Вернувшись на работу в Ульяновск, я буквально рыдала: ничего этого в моем городе не было.

- Где вы работали?

- Как молодой специалист я приехала работать в Ульяновский речной порт. Мне обещали зарплату 830 рублей, но дали только 790 рублей. Потом я познакомилась со своим мужем Михаилом. Мы принимали участие в строительстве проектного института ГПИ -10 и всю жизнь проработали там. По всему Ульяновску ходили слухи о том, насколько у нас был дружный коллектив. В 1991 году я ушла на пенсию.

- Как менялся Ульяновск за время вашей жизни?

- На моих глазах построили Ленинский мемориал. С его крыши я смотрела на Киндяковку: низкие домишки, находившиеся в котловине, терялись в дыму предприятий. На территории нынешнего Засвияжья были огороды с картошкой. Застраиваться район начал с площади им. Горького. Потом возвели дома возле автовокзала, где сейчас живу я. Из окон квартиры было видно окно моей мамы: когда она пекла пироги, на нём вывешивалось полотенце, что означало: «Приходите в гости». В то время у нас не было телефонов, поэтому общались при помощи таких условных знаков.

В свое время я фотографировала родной город: например, на месте «Аквариума» стоял обычный низенький домишко. Советую и вам вести дневник и делать снимки, ведь события вашей жизни скоро превратятся в историю.

Светлана ПУЗЫРЬКОВА

Фото автора