Ольга Сурина: «Главное – не поддаваться панике»

Ольга Сурина выросла на Чёрном море, занималась балетом и изучала историю танца. Первым человеком, который учил её справляться со стрессом, был папа. Потом – тренеры по лёгкой атлетике. Окончив институт, Ольга пошла работать в МЧС психологом. Сегодня она – капитан внутренней службы. Ольга принимает участие в экстренных выездах пожарных бригад и отстаивает честь ведомства в составе сборной на всероссийских соревнованиях. Девушка награждена медалями «За отличие в ликвидации последствий ЧС» и «Маршал Василий Чуйков». В этом году Ольга стала победителем межрегионального этапа ежегодного Всероссийского конкурса «Созвездие мужества» в номинации «Лучший психолог» и вице-мисс конкурса красоты Главного управления МЧС России по Ульяновской области.

– Первое, что испытывает человек в стрессовой ситуации, это паника, – говорит Ольга. – Папа учил меня не паниковать, а думать, что делать дальше. И хотя я была ещё маленькой, он разговаривал со мной на равных. А когда с детьми разговаривают, как со взрослыми, такие моменты запоминаются. Папа учил меня, что если я устала плыть, а до дна не достаю, надо набрать воздуха и погрузиться под воду, коснуться дна и посильнее оттолкнуться от него. Как только окажешься над водой, можно сделать следующий вдох. Если у человека начинается паника, он руками над водой машет – непонятно, он так плывёт или действительно тонет. Он даже вскрикнуть не может, потому что рот постоянно погружен в воду. А если только человек сделает вдох под водой, вода попадёт в лёгкие, и можно утонуть даже возле берега, на глазах у множества людей. При нас, слава Богу, никто не тонул. На пляже всегда дежурил спасатель с большой красивой собакой-водолазом…

– А как вы стали психологом?

– Ещё в школе я стала интересоваться психологией поведения человека в стрессовых ситуациях. Сначала это была психология соревновательной деятельности, меня интересовал спортивный стресс, потом искала именно что-то связанное с поведением человека во время стресса. А когда встал вопрос о выборе специальности, я осознанно выбрала ту специфику, где можно помочь людям справляться со стрессом.

– Как вы себя готовили к соревнованиям?

– Подготовка к соревнованиям включает физическую готовность и психологический настрой, идеомоторные тренировки, то есть внутреннее прорабатывание ситуации, продумывание идеального варианта, как всё должно произойти. И когда человек попадает в такую ситуацию, она уже не является для него сильным стрессом. Он как бы уже испытал это состояние, и теперь ему проще справиться. В спорте роль психолога выполняет в основном тренер. Но, на мой взгляд, тренерская деятельность не учитывает многих психологических факторов. Мой тренер был мужчина, а мужчины более устойчивы к стрессу, это связано с уровнем гормона тестостерона. Соответственно, мужчины более уверены в себе, хотя менее эмоциональны. Зато у женщин есть гормон, который позволяет нам быть более эмоциональными. Стрессоустойчивость со временем можно натренировать, но изначальная база у всех разная, у кого-то выше, у кого-то ниже.

– У вас были поражения?

– А как же! Без поражений не бывает — ни в жизни, ни в спорте. Это полезно для рефлексии: мы по-новому оцениваем прошлое, выявляем свои ошибки или плюсы, анализируем поведение – и начинаем понимать, куда двигаться дальше.

– Какое поражение особенно запомнилось?

– Я негативных вещей не держу в себе, не заостряю на них внимания, настраиваю себя на позитив. Вообще стресс — это нормальная реакция человека на ненормальные обстоятельства. Человек имеет право на такую реакцию. Важно знать, что в отрицательных стрессовых ситуациях у человека преобладает тоннельное мышление. Это значит, что человек видит проблему только с одной стороны. Я часто привожу такой пример: показываю тюбик с помадой и спрашиваю: какую форму видите? Кто видит круг, кто-то — прямоугольник или цилиндр. Кто-то видит только белый цвет, кто-то — только жёлтый, кто-то — оба цвета. При этом никто не ошибается. Если сложить все видения, получится цельная картина. Наша основная задача как раз и заключается в том, чтобы человек мог осмыслить ситуацию с различных точек зрения.

– Расскажите про ваш первый выезд на ликвидацию последствий ЧС.

– Это было в 2010 году. Тогда под Нижним Новгородом начались лесные пожары, горели также и дома, и целые населенные пункты. Многих людей заранее эвакуировали в пункты временного размещения. Но иногда ветер резко менял направление, и в зоне опасности оказывалась зона эвакуации. Мы работали с пострадавшими. Кто-то видел, как шел огонь — и низовой, и верховой, видел зарево во все небо. Эти картинки потом всплывали перед мысленным взором людей, воспоминания, как флешбэки, периодически повторялись. (Флешбэк — психологическое явление, при котором у человека возникают внезапные сильные переживания прошлого опыта или его элементов — Примеч. авт.) К каждому нужно  было найти индивидуальный подход. При этом возможность подойти бывает только одна. Если человек тебя эмоционально оттолкнул, второй раз контакт установить уже не удастся.

– Как люди переживают стресс?

– Все по-разному, просто не каждый хочет, чтобы его видели. Мы общаемся с теми, кто идёт на контакт, а кого-то перенаправляем к медикам. Нет инструкции, где было бы чётко прописано, как нам надо действовать в каждой конкретной ситуации, да и не бывает двух одинаковых случаев. Наша задача — создать для человека безопасную комфортную обстановку, но без любопытных зрителей и при этом не оставлять его одного. Наши выезды связаны с чужой болью, наша задача — помочь людям, облегчить их страдания. Когда кто-то погибает, человек сразу же как бы примеряет ситуацию на себя. Этого допустить нельзя. Самое тяжёлое — когда погибают детки. Нам приходилось работать и с родителями, и с братьями, и сестрами. Да, мы сочувствуем, но при этом не имеем права на эмоции. Настраиваешься, продумываешь, ставишь себе какие-то внутренние запреты — и начинаешь работать.

– Почему так важно оказать психологическую помощь в первые же часы?

– Как правило, шоковое состояние длится минут 15–20. Потом наступает осмысление, может возникнуть острая стрессовая реакция – истерики, двигательные возбуждения, агрессия. Это нормально. Мы стараемся найти ресурс, то, что может помочь человеку жить дальше. У людей, выживших в чрезвычайных ситуациях, часто бывает комплекс вины — как у детей, так и у взрослых. Всё, что не прорабатывается сразу, потом оседает, укореняется в психике человека. И чем дольше, тем сложнее с этим работать. Бывает, человек считает, что он не нуждается в помощи. Может, он собрался, мобилизовал свои ресурсы, а через какое-то время начинается посттравматический синдром, и он уже не справляется с эмоциями, даже не понимает, откуда они?

– А чем занимаетесь, когда нет выездов?

– В течение первых семи дней после выезда обязательно проводим постэкспедиционное обследование всех, кто выезжал на ЧС: выявляем, прошли ли стрессовые состояния, насколько эмоции отразились на психике. Иногда подобное тестирование включает в себя не только сотрудников, но и членов их семей. Помимо экстренного реагирования, у нас ещё три основных направления деятельности — психодиагностика, психореабилитация и психокоррекция и психологическая подготовка личного состава.

– Получается, на выезде вы работаете с пострадавшими, после выездов — с личным составом. А когда сами восстанавливаетесь?

– Когда появляется такая возможность, мы психологически прорабатываем каждую ситуацию и, если сами не можем справиться, обращаемся к коллегам. Мы стараемся не распространять свой стресс на семью.

– У обычных людей в повседневной жизни тоже бывает стресс: на работе начальник накричит, с коллегами конфликты случаются. Что делать?

– Самый универсальный способ — переключиться на другую деятельность. Кто-то отправляется на охоту или на рыбалку, кто-то ремонтом машин занимается, кто-то музыку слушает.

– А если внезапный стресс случился перед уходом с работы?

– Можно выговориться друзьям. Это уникальное явление, характерное, пожалуй, только для России. Поэтому мы всегда задаем пострадавшим вопрос: есть ли у вас близкие, с кем вы можете поделиться? Переживать горе одному тяжело, но когда горе делится на двоих-троих, оно становится легче. Хотя бывает, что человек не готов принять на себя груз чужих проблем, он от своих-то устал. Тогда можно пойти в лес или в кабинет с хорошей звукоизоляцией и как следует покричать. После этого состояние меняется. Но выговариваться, безусловно, необходимо. Когда люди не готовы выступать в роли психотерапевтов, это могут сделать домашние животные. Наши питомцы в этом смысле — универсальные существа.

– А вообще можно научиться контролировать свою реакцию?

– Организм одинаково реагирует на физический и психологический стресс. У человека повышается температура тела, учащается сердцебиение и дыхание, может давление подскочить. Однако контролировать температуру тела, сердцебиение и мышечную реакцию непросто. Проще сконцентрироваться на дыхании. Изменение темпа и ритма дыхания оказывают значительное влияние на состояние человека. Например, если хочешь взбодриться, надо подышать часто, а чтобы успокоиться, надо считать и вдыхать на определенный счёт. Мы и пожарных обучаем дыхательным техникам. Когда человек контролирует своё дыхание, он меньше подвержен стрессу.

Ольга считает, что человек должен непрерывно развиваться и совершенствоваться. Она прошла курсы повышения квалификации в академии гражданской защиты, добровольную сертификацию на право работы в системе обеспечения деятельности лиц опасных профессий, тренинг по специальности «Психотерапия психологической травмы». Сегодня она обучается на курсе «Интермодальная терапия искусствами» и с удовольствием играет различных персонажей на новогодних утренниках для детей сотрудников МЧС.

– Фактически мы помогаем людям начать жизнь заново, – говорит психолог. – Наше подразделение находится в постоянной боевой готовности. Хотелось бы, конечно, чтобы выездов было как можно меньше… Но когда я чувствую, что оказалась полезной в стрессовой ситуации, тогда работа приносит моральное удовлетворение.

Елена Огнева

Фото и видео автора