Артель рукопашного боя «Буза» существует в Ульяновске уже много лет. Сначала бузники просто обучались приёмам рукопашного боя и боевому плясу под особые частушки, проводили кулачные бои. Потом решили устроить вечёрки. Для этого пришлось собрать немало материала. Узнав много нового о русской культуре и народных традициях, молодые люди стали ездить в этнографические экспедиции, заинтересовались плясовой, песенной, инструментальной традицией своего края, стали ходить на занятия по пению, кто-то увлекся игрой на гармони, кто-то – на балалайке… Появился фольклорный ансамбль «Отрада». В марте нынешнего года коллектив защитил звание народного, исполнив 18 песенных и танцевальных номеров.

– Я заметил, что в отношении традиционной культуры существует некий «заговор молчания»: о ней не показывают фильмов, не делают репортажей, не упоминают в новостях ни по одному из государственных каналов. О настоящей культуре подавляющее большинство не имеет ни малейшего представления, – говорит член артели рукопашного боя «Буза» Илья Шагунов. – Между тем главный смысл традиций заключается в том, что в празднике участвуют все: поют, пляшут, играют в игры. Сегодня вместо народных гуляний люди ходят на концерты. Но на концерте основной массе отводится пассивная роль – посидели, послушали, ушли. А на Руси было, что называется, «танцуют все!».

– Человек может себя идентифицировать с каким-либо народом через мифологию, пение и пляску, – убеждён Илья. – Когда я говорю об идентификации, я не имею в виду некое интеллектуальное соотнесение, когда человек в уме просто решает, куда себя причислить. Я говорю о глубоком душевном, психологическом осознании себя как части того или иного народа. Причиной такого осознания является участие в передаче из поколения в поколение определённых знаний, текстов, представлений, эмоций.

Традиционная культура является не застывшим каноном, а единой целостной структурой, удивительным организмом с присущим только ему уникальным ритмом. На протяжении веков у каждого народа складывалось своё представление о человеке и его месте в окружающем мире, об отношениях между людьми. Через былины, сказания, сказки закладывались понятия о сотворении мира, о добре и зле. В песнях передавался концентрированный чувственный опыт – любовь, счастье, радость, грусть, боль, ощущение связи с прошлыми поколениями. Когда человек поёт народную песню, он неосознанно этот опыт перенимает.

Трудовые навыки естественно накладывались на боевые — наиболее удобные базовые двигательные модели переносили в бой и в пляс. Каждый народ формировал свой собственный ритм. Воспроизводя плясовые движения, исполняя народные песни, слушая сказки, былины, человек идентифицировал себя с конкретным этносом, а не только с территорией. В России всё делали сообща: дрались стенка на стенку, водили хороводы, пели хором, праздники и горе переживали совместно. И при этом пели – в поле, на похоронах, на свадьбах.

- Пение избавляло от посторонних мыслей, восстанавливало дыхание. Сегодня патриотическая работа почему-то привязана к земле, к территории. Многие государственные деятели говорят о патриотизме, но предмет любви является размытым. Людям нужно вернуть чувство гордости за свою страну. Если для человека слово «Родина» связано не с народом, а исключительно с внешними условиями жизни, то он будет стремиться жить там, где эти условия лучше. Для таких людей уехать из страны – совершенно нормально.

– Все формы традиционной культуры созданы, чтобы человек в них участвовал. Вот, например, когда мы поём, смотрим друг другу в глаза и общаемся: голосом, глазами, через созвучие. В пляске люди общаются через контакт, взгляды, через подшучивание друг над другом. А когда традиционную культуру вынесли на сцену, её серьёзно видоизменили.

Артисты на сцене поют, пляшут, а зритель в зале пассивен. В итоге у многих ко всему, что связано с народной культурой, отношение сформировалось как минимум безразличное или даже отрицательное. И это совершенно понятно.

- Я тоже раньше народную культуру представлял себе как нечто лубочное, не относящееся к реальной жизни – просто, как и большинство моих сверстников, никогда не видел настоящей пляски, не слышал настоящей песни. Теперь, когда мы побывали в этнографических экспедициях в Теньковке, Урене, Белозерье, Старой Майне, Больших Ключищах, мы сравниваем свои результаты с материалами экспедиций из других регионов России и поражаемся сходству в обрядах, народном плясе и многих других направлениях. Чем больше я погружаюсь во всё это, тем больше понимаю, насколько мы богаты…

Кирилл Кологреев окончил факультет трансферных специальностей УлГУ с двумя красными дипломами. Самостоятельно освоил гармонь, гусли, балалайку, мандолину.

– Я давно уже интересуюсь российской историей и общаюсь с теми, кто называет себя русскими патриотами, националистами, – рассказывает Кирилл. – Мне кажется, какие-то у них романтические взгляды на революцию, на прошлую, неизвестную им жизнь. Мол, раньше всё было хорошо, а сейчас всё плохо. Многие упираются в революционную псевдоборьбу, превозносят германский национал-социализм, Че Гевару читают. Твердят: мы – за русский народ. А что в них русского? Большинство не знает ни своих песен, ни традиций. Я даже не уверен, что они знают свою родословную. Если уж ты считаешь себя русским, нужно вжиться в культуру своего народа. Я общаюсь с местными стариками, гармонистами и балалаечниками. По воскресеньям хожу на Южный рынок, выезжаю в деревни, учусь играть на балалайке, гармони, мандолине. Мандолина тоже была традиционным инструментом в наших краях. И на скрипке играли. Были очень популярны дуэты – балалайка со скрипкой или балалайка с мандолиной, или две балалайки. Мне хочется, чтобы как можно больше ульяновцев заинтересовалось народной культурой. Тогда у нас будет больше общения, богаче опыт, больше желания заниматься.

Выпускник Саратовской консерватории имени Собинова Александр Михайлов изучал и классическую музыку, и оперную, но по-настоящему его «цепляет» лишь народная.

– Мне нравится народная песня, она для меня родная на каком-то подсознательном уровне. Спросите у женщины: почему она любит именно этого мужчину? Вряд ли она сможет ответить. Здесь то же самое, – делится музыкант. – В народе песни передавались из уст в уста. Кто-то записывал тексты в тетрадочки, так называемые песенники. Тексты-то большие, запомнить тяжело. В экспедициях мы познакомились со многими исполнительницами, в основном с бабушками. Встречались и дедушки поющие, но с ними сложнее — они из жизни уходят раньше… Тогда не было телевидения. Люди жили на том, что происходило в деревне. Жилось им не шибко сладко: рано вставали, много работали, уставали, но каждый вечер собирались, плясали, пели. Песня, пляска – часть их жизни. Бывает, приезжаешь в село, люди рассказывают про обычаи, про обряды, про свадьбы, как гуляли, какие песни пели. А их дети уже этого не помнят. И песни забываются… Вообще, в экспедицию необязательно далеко ехать. Однажды две студентки вместо поездки просто расспросили своих бабушек, как они раньше жили, какие песни пели, те столько интересного рассказали! Богатый материал получился.

Фото автора